Во время голода бабушка спешно покинула Москву, и мама росла в шахтерском поселке со всеми вытекающими последствиями. Мат и брань не переносила органически, при виде табака и семечек начинала трястись мелкой дрожью. До конца жизни она так и не научилась ставить на место хамов – терялась и уступала.
У моей бабушки, маминой мамы, любимчиком был сын. С 8 лет моя мама стала нянькой для братишки - крепкого, капризного, активного ребенка. Школу мама закончила с золотой медалью. Фотографии выпускных классов – высокая, стройная, смуглая брюнетка с испуганными глазами. Мама стеснялась всего – своего большого роста (172), своих широких плеч, своих непослушных густых волос, своих очков, своего тихого голоса.
Ей никто не сказал, что через 20 лет ее фигура будет считаться идеалом, поэтому на предложение показывать одежду она ответила отказом. Почти до 40 лет она получала подобные предложения от разных фабрик и домов моды, но в ее времена модельный бизнес, как и стриптиз, и проституция, считался уделом тех, кто не способен на деятельность интеллектуальную
В 17 лет мама поехала в Москву – на родину. Ей было очень страшно, и она чуть не вернулась с вокзала домой, чтобы поступить в педучилище в близлежащем городке, но отец верил в нее, и она решилась. Мама мечтала быть детским врачом. В медицинский она провалилась – недобрала 1 балл. Если бы кто-нибудь подсказал ей тогда, что можно перенести документы на менее престижный факультет и закрепиться в институте, то… то она, наверное, с возрастом превратилась бы в тетку из районной поликлиники
А так мама пошла работать на стройку. Ей дали общежитие на 4 койки с ее ровесницами, и она год таскала цемент и кирпичи. И на следующий год опять провалилась в медицинский. К тому времени она уже лечила у гинеколога воспаление, и ей намекнули, что работа на стройке не пойдет ей на пользу. Мама решила возвращаться в поселок, но дядя посоветовал подать документы в МИСИ, где экзамены почему-то проходили позже. Мама без энтузиазма отправилась в приемную комиссию, факультет в заявление вписала наугад - и через два месяца стала студенткой вечернего отделения факультета водоснабжения и канализации. Место это по тем временам считалось престижным. Днем мама таскала кирпичи на стройке, а вечером училась, приходила в общагу ближе к полуночи и садилась за курсовые.
На 4 курсе ей дали крохотную квартирку на Проспекте Мира, и она вышла замуж за свою первую любовь – мальчика Толю, одноклассника. Толя приехал в Москву, когда мама получила квартиру, а там приехала и Толина сестра, и другой Толиной родни приехало - мама всех устроила в столице. Потом мама закончила институт, ее распределили работать в какой-то НИИ, и она стала одним из тысяч инженеров нашей страны.
В квартирке они с мужем сделали ремонт, купили стандартную мебель и должны были иллюстрировать плакат о счастливой советской семье, если бы не возникло одно но – мама не могла забеременеть. От врачей она слышала практически одно и тоже – извините, что же вы теперь хотите, после стройки-то? Мама плакала в подушку и подружке до тех пор, пока не застала эту самую подружку в постели со своим любимым мужем. И тут мама впервые проявила характер – подала на развод. Пока оформлялись документы, она приняла предложение моего папы (история о знакомстве моих родителей), и между ее разводом и новым браком получилась разница в 3 месяца.
Свадьба с папой
Маме исполнилось 30. Квартиру она гусарским жестом оставила бывшему супругу – не могла представить себе, как всю грязь случившегося можно вынести на люди и делить через суд. А сам Толя не мечтал поделиться с женой и честно сказал – мы с подругой твоей вдвоем, да детишки пойдут, не можем же мы тебе квартиру отдать, а тебе, одной, да бесплодной, и где-нибудь в общаге пожить не тесно.
Поселились молодые у папиной мамы. Прожили полгода. Через полгода моя мама потребовала отделяться. Маме, как ценному сотруднику, выделили однушку в новом районе – от метро полчаса, грязи по колено и несколько построенных домов-коробок. Папа с мамой переехали и были довольны. Район был зеленым, речка перед домом, а магазины постепенно строились, и грязь ложилась под асфальт.
Мама лечила свое бесплодие. Лежала по больницам. Продувала и колола. Бегала по профессорам. Разводили руками. Когда в 42 она, уже не веря в беременность, пришла в ЖК, вердикт был однозначен – женщина, да Вы что, с дуба рухнули? Вам лет-то сколько? Аборт, милая, какие Вам дети? Но мама не сдалась. Подняла знакомых. Достала из кубышки деньги. И вот – она лежала на сохранении в престижной тогда больнице при Академии чего-то там. Там же ей и довелось рожать 31 декабря, лишив праздника целую бригаду - об этом отдельная новогодняя история.
После моего рождения мама забрала из деревни бабушку - дедушка умер, и та боялась одна в пустом доме. Потом к маме переехал брат - у него были проблемы с жильем. Так и жили какое-то время в однушке – мама с папой, мамина мама и Саша (мамин брат) с его депрессиями. Потом еще и моя первая кошка. Отец стал заслуженным конструктором СССР и героем труда, но жилищных вопросов решать по-прежнему не умел. Когда мне было 6, путем сложных телодвижений мы купили большую нормальную квартиру в том же Строгино. Мама была счастлива.
Жили средне – как все. Потом началась перестройка. В моем классе появились дети новых русских и знаменитостей, они были богаты и кичились этим богатством. Мама поуговаривала папу продать американцам свои изобретения, плюнула и пошла на курсы бухгалтеров.
В таком возрасте – она главбух в маленькой строительной фирме, и там же финансовый директор, и так же экономический, и коммерческий директор, и сама себе секретарь, а то и курьер. Прибыли были еще небольшие, зато их честно делили на всех, коллектив чувствовал себя семьей. Мы перестали считать копейки, вылезли из стандартной нищеты 90-х и стали регулярно путешествовать.
Мама пыталась пожалеть весь мир и помочь всем, кто рядом. Сто раз в жизни ее обворовывали и обманывали, она попадалась на все возможные «лохотроны» и «разводки», но не могла не подавать бесконечным нищим и не подбирать бесконечных бездомных животных. До 13 лет я ни разу не попросила мне что-либо купить – мама угадывала мои желания по взгляду и всегда покупала то, что я хотела, даже, если приходилось сокращать другие расходы.
Фактически можно сказать, что мама жила ради меня. Мама скучала по мне все годы, пока я жила отдельно, и очень радовалась, когда я вернулась, пусть даже и повод - ее болезнь - был нерадостный. Она очень заботилась о нас с Иваном, как умела и как позволяла ее состояние. Когда могла встать, то пыталась готовить, встречала после работы, наливала чай, кормила, переживала, что Иван мало ест или ест сухомятку. Даже, когда плохо себя чувствовала, все равно хотела помочь, все равно пыталась сама что-то для нас сделать. Мама у нас ничего не требовала - ни ремонта, ни дорогой одежды, ни ресторанов, ни путешествий, а когда покупали, наоборот - пыталась отговорить, переживала, что тратим деньги не на себя.
Я все последние годы подробно пересказывала маме все события дня и все разговоры - не только потому, что маме было искренне интересно, а еще и потому, что ее советы всегда оказывались верными. Ее выводы о людях в 99% были точными, она помогала мне продумывать дальнейшие действия, предугадывала поведение народа, не давая мне совершать ошибки или пребывать в иллюзиях. Меня всегда поражало, как тонко мама понимала литературу, искусство и музыку, - так, как ожидаешь от профессионала, а не от деревенской девчонки. Мне нравилось ходить с мамой в музеи, в театры, в рестораны, гулять и ездить вместе отдыхать - мне нравилось слушать ее истории и просто болтать о том, о сем.
А главное - мама в меня верила до последнего дня. Она верила в мою карьеру - и помогла мне ее сделать, она верила в мои литературные таланты - и успела подержать в руках 9 моих книг, она и в больнице в последние дни верила в мою любовь и не боялась, что останется одна. И очень любила Котьку. Называла нас "мои девочки", чтобы не разделять. Мы вместе читали классику и вместе смотрели альбомы с живописью. И нам нравилось делиться впечатлениями. Я любила ходить с мамой в магазин или показывать обновки - она всегда одобряла мои покупки и радовалась, если я что-то себе покупала.
Мама действительно была мне хорошей мамой, какими бы разными мы ни были, и как бы тяжело мне порой в последние годы не приходилось из-за ее болезни и неизбежных капризов. Она была мамой, интересной своему ребенку, мамой, которую уважали, мамой, к которой хотелось прислушиваться.
Когда мне становится больно от того, что мамы больше нет, я всегда напоминаю себе о том, что она у меня была столько лет. И это счастье, за которое можно ежедневно благодарить вселенную.