В первые же недели в первом классе у меня появился друг Саша, невысокий, ловкий и гибкий мальчик, светловолосый и светлоглазый. Мы какое-то время присматривались друг к другу, а затем отправились на школьный двор, где и подрались, пытаясь определить будущее лидерство. Драка показала, что мы одинаковы в силе, духе и смелости, после чего мы отряхнулись от пыли и стали неразлучны на долгие годы.
Сначала мы вдвоем наваляли всем, кто пытался напасть на каждого из нас. Затем переключились на тех, кто обижал слабых. Следом запугали всех, кто был на класс-два-три старше и отбирал вещи у первоклассников. Потом настала очередь ябедничающих учителям и провоцирующих кого-либо. Буквально за несколько месяцев мы навели порядок в начальной школе и были довольны этим порядком.
Саша был мне идеальным другом. Он радостно соглашался участвовать во всех выдуманных мной авантюрах – и он при этом не попадался. Мой предыдущий друг еще из детского сада и мой неизменный друг по даче имели родителей, которые активно следили за сыновьями, поэтому те попадались регулярно. Сашины родители считали, что парень должен иметь свободу – и Саша пользовался свободой на полную катушку, не отказываясь ни от одной моей дикой выдумки.
Мы немного соперничали в учебе, поэтому оба были отличниками, а в остальном мы считали, что равны.
Так было ровно до момента, когда наша учительница объявила о создании октябрятских звездочек. Она сообщила, что каждая звездочка будет в свою неделю полностью отвечать за класс – проводить зарядку перед уроками, поливать цветы, мыть доску, расставлять столы-стулья ну и так далее. Наша учительница была чудесной юной девочкой, едва закончившей ВУЗ, мы были ее первыми детьми, и она искренне и откровенно нас обожала. Мы с Сашей сразу стали ее любимчиками, и она трогательно пыталась это скрывать, но знали все – и мы, и наши родители, и вся школа.
Конечно же, мы с Сашей занесли себя в одну звездочку и быстро отобрали в нее же всех одноклассников, кто нам нравился – а хотели к нам все. А затем учительница сказала:
– И у каждой звездочки должен быть командир. Он будет распределять обязанности и следить, чтобы они выполнялись наилучшим образом. Пусть каждая звездочка выберет командира.
В нашей звездочке самоубийц не было, поэтому все хором сказали, что командирами будем мы с Сашей.
– Командиром может быть только один, – сказала учительница.
Она редко делала ошибки, но тот день явно не сложился. Она еще не закончила фразу, а мы с Сашей уже катались по полу, сражаясь за будущее первенство. Одноклассники предусмотрительно расступились, не мешая нам драться. Нас разняла Ольга Маратовна. Мы пыхтели и рвались продолжить.
– Пусть командиром будет Саша, он все-таки мальчик, – сказала она, сделав вторую ошибку.
Саша обрадовался, а я поинтересовалась:
– А что же тогда буду делать я?
– Ну, а какие там есть обязанности? Цветы поливать, например.
Я подошла к подоконнику и немногочисленные цветы полетели в окно. Дальше я взяла стул и шарахнула в доску, после чего спросила у застывшей учительницы:
– Что еще? Доску мыть? Стулья расставлять?
Помню, что у Ольги Маратовны на щеках были ярко-красные пятна. Она была белокожая, стеснительная, часто краснела, но не так сильно.
– Хорошо, - выдавила она, – вы вдвоем будете командирами звездочки. По очереди. Например, по понедельникам и вторникам ты, по средам и четвергам Саша, а по пятницам…
Я не узнала, что наша учительница думала о пятницах, поскольку к этому моменту мы с Сашей снова сцепились за будущее командование в лишний день. И тут у Ольги Маратовны окончательно закончилось терпение, и она вызвала в школу наших родителей.
Вечером мама, вернувшись с беседы, застала меня на кухне, прикладывающей лед к опухшему глазу.
– Могла бы и уступить, – устало сообщила мама.
– Потому, что я девочка? – взвилась я.
Я боялась услышать мамин ответ, я до сих пор помню тот страх. Мне казалось, если мама скажет «да», то все изменится навсегда и бесповоротно. Я уже никогда не смогу любить маму, как прежде, я никогда не смогу ей ничего доверить, она станет для меня чужим человеком.
– Да при чем тут девочка-мальчик, - недоуменно отмахнулась мама, - он же твой друг. Этих звездочек дурацких у тебя в жизни будут десятки и сотни, а хороших друзей не так много.
– Но я не могу не быть командиром.
– Ты всегда будешь командиром, – пообещала мама, – это же ты. Но другу можно и уступить.
– Я тоже его друг, так что пусть он мне уступит, – не сдавалась я.
– Тебя не переспоришь, – вздохнула мама, – просто я бы на твоем месте вышла бы из той звездочки и сохранила бы дружбу. А ты делай как хочешь.
На следующий день, глядя в пол и изображая раскаяние, я сообщила учительнице, что не буду ни в какой звездочке, а если надо что-то мыть или двигать – я помою и подвигаю. А следом ровно то же пробубнил и Саша, тоже глядя в пол, – дескать, он не хочет быть ни в какой звездочке, готов просто выполнять поручения по дежурству и все.
Мы покосились друг на друга и поняли, что родители сказали нам примерно одно и то же.
Тема со звездочками развалилась буквально в течение месяца и была забыта навсегда.
Мы с Сашей помирились через несколько дней, когда какой-то четвероклассник, зная о нашей ссоре, решил отнять у кого-то ластик, думая, что отдельно мы ему не наваляем. Я начала одна, а Саша внезапно появился и помог. Мы снова стали неразлучны – уже до самого конца начальной школы.
Помню, как в четвертом классе к нам пришла новенькая, и Саша в нее влюбился. Она была из семьи дипломатов, ее привозили и забирали, и Сашину семью сочли неподходящей для общения, поэтому Сашу не звали к ней на день рождения и вообще в гости, а ее не пускали с ним гулять. И Саша переживал, а меня просил снова и снова рассказывать про ее комнату, про то, что она ест, что читает, что у нее стоит на полках и прочую ерунду, и я мучительно все это запоминала при каждом визите и потом пыталась передать. И Саше всегда казалось, что я невнимательна, и пересказываю не все разговоры и все не то. Хотя я честно старалась, а мне самой та девочка была совершенно не интересна.
В пятом классе родители перевели Сашу в крутую физико-математическую школу. Это было очевидное решение – русский уже начал даваться ему труднее, книги для литературы он читал только обязательные и без восторга, а вот на олимпиадах по математике он занимал все более высокие места, один раз даже занял на городской второе с совсем небольшим отрывом от моего первого. Я так не хотела расставаться с другом, что просила родителей и меня перевести в ту же школу, но родители после долгих размышлений, разговоров, уговоров и даже конфликтов, решили этого не делать. Если честно, абсолютно правильно решили, но тогда я очень расстроилась.
Первый год мы с Сашей старались видеться после школы (мы жили далеко друг от друга, это было непросто), а потом постепенно сошло на нет. Последний раз мы встречались, когда нам было лет по 11, и это уже было памятью о дружбе, а не дружбой. Ну хоть не подрались в последний раз, выясняя, кто же круче, и то приятно. Повзрослели.
